Michael McFaul: Lecturing and wagging a finger is not our style - Interview - Interfax.com: Michael McFaul: Lecturing and wagging a finger is not our style - Interview - Interfax.com

Michael McFaul: Lecturing and wagging a finger is not our style

December 03, 2009

Moscow hosted the first informal meeting of a Russian-U.S. working groups on civil society under the chairmanship of Russian First Deputy Presidential Chief of Staff Vladislav Surkov and special assistant to the U.S. president for National Security Affairs Michael McFaul. Following the meeting, McFaul gave an interview to Interfax.

Question: Mr McFaul, how did the meeting of the working group on civil society go? What issues were addressed" How often will the group meet in the future?Answer:So, Mr. Surkov and I just met tonight in the Kremlin. I do not consider it an official meeting of the working group. As the two co-chairs of this working group, we worked out numerous issues to try to make it most effective. The first and most important issue was to try to figure out who are going to be members of this group. It is our view, and I think Mr. Surkov agreed that we‘re going to exchange papers on this, that we want the official working group to be government-to-government but that we would then interact with nongovernmental actors and meet with nongovernmental groups in the course of our interactions in this group. But it is not going to be a mixed nongovernment-and-government group. That‘s the principle that we have for all the working groups in the bilateral commission, that they are government-to-government. So even like the business dialogue and the economics ones, those are all government-to-government but then in parallel we want to encourage nongovernmental groups to meet. Not unlike what happened in July, by the way, when President Obama was here in Moscow.

And then in terms of topics and dates, I think we discussed a wide range of issues that we want to have discussed, I think, you know, we have some things we want to talk about, the Russian government have things they want to talk about. The key to making it successful will be to talk about topics that are mutual interest. So for us just to talk about things that the American side might be interested in and the Russians are not, and vice versa, that‘ll be more difficult to do. But we haven‘t agreed on the topics yet, we had a good discussion, very fruitful, very open, by the way, I don’t personally know Mr. Surkov well, I know lots of his colleagues very well, but we had a very, I would say, free-flowing dialogue about difficult things and not difficult things, and that makes me optimistic about the future. How often we‘ll meet I don‘t know. You remember I‘m in charge of the White House for all issues related to Russia. This is one of many things that I have to do, and I imagine that Mr. Surkov is in charge of many other things in Russia, and this is one of many things he has to do. But I guess it will be fairly frequent, but we didn‘t decide that today.Q.: But why do you insist that it should be a government-to-government group? And does the Russian side share this attitude?A.: Well, it was our suggestion. We think it‘s very important to draw the line between state functions and nongovernmental functions. We think it‘s improper for the government to decide who is a real nongovernmental leader and who is not. And that line in my country is a very important line, that we don‘t want the White House saying, You are a legitimate NGO leader and you are an illegitimate leader. That‘s too hard a decision for us to make. And that would cause me personally a lot of problems back home because not everybody can be on this commission, right, if you allowed that. Moreover, there‘s another reason. It seems like Mr. Surkov might have the same problem. I don’t want to speak for him, but he might have the same problem, right? You got to be in, and you don‘t, and maybe that‘s a political decision, it would be the same thing for me. There‘s another reason, though. I see this commission, - and, again, I‘ll let Mr. Surkov speak for himself, - but I see this mission, this commission, as facilitating contacts between American and Russian civil society leaders. So we are supposed to deal with the problems – visas, all the things that can get in the way of connections. If you remember, when President Obama was here in July, and he spoke at the civil society forum, his idea was – we need to have more [unclear] interaction between our nongovernmental leaders, not just our government giving money to your NGOs or vice versa. That‘s had a place, and some of that probably needs to happen, but here‘s a new idea, I think, in this field, is rather than us telling the Russian government how to act and giving money to NGOs, and we‘ll continue to do those things, but a new idea is: let‘s put our societies together. And let the governments get out of the way of those connections, and so I see my job with Mr. Surkov is to help facilitate that kind of activity. But not to dictate it, not to control it. That we want to get out of the way.Q.: Is it the way in which you hope to deal with points that poisoned our relations in the previous U.S. administration‘s term of office?A.: I‘m happy to talk about all poisonous topics, I told that to Mr. Surkov. We had a pretty open discussion but we don‘t want to be accusatory. I think you probably noticed with President Obama that he has a different style about talking about these things. He talked about democracy and human rights in his speech at the New Economic School. He then talked about it in the Grazhdansky Forum. I‘m happy to send you the speeches if you don‘t have them handy. In every major speech he‘s given, this is a central theme of his presidency. So, at the United Nations General Assembly, in Cairo, in Moscow, in Prague, - even in Prague, by the way, people forget – this was a central theme. But it is not, it is not his style to lecture people and to wag his finger – he thinks that he has a different approach to it, and I think we as a government and this working group again reflect that different strategy.Q.: The Democrats in the U.S. have usually paid more attention to democracy and human rights issues than the Republicans. It is true that the Obama administration has a different way of talking to Russia?A.: I would put it this way: first of all, I‘m a professor first and foremost, I‘m an academic, I‘m not a professional diplomat, I‘m new to this stuff, but I would say as a historian, somebody who‘s written about U.S.-Russia relations and U.S.-Soviet relations, in fact sometimes the Democrats are more critical and sometimes not. Ronald Reagan spoke a lot about democracy and human rights, and he was a Republican. Richard Nixon hardly spoke about it at all, he was also a Republican. So it‘s a little more complicated, and I would say, frankly, that Obama‘s approach is more like Ronald Reagan than anybody else. Let me explain why I think that. His approach is: we have business to do with the Russian government. And we‘re going to do that, we‘re going to – perezagruzit [reset], right? – we‘re going to reset our relations with the Russian government. And we have mutual interests, and he is pursuing them very vigorously, with the new START agreement, with Afghanistan, with Iran, and we‘re achieving results, we‘re doing real things, in the world, on those three fronts. North Korea I would add to that, and that‘s a very positive thing. And at the same time, and in parallel, we are also going to reset our relations with Russian society. That‘s exactly what he said when he was here in July. So it‘s a parallel track – engagement with the government and engagement with civil society. And we‘re not going to allow the engagement of the government because we want it so bad to stop our engagement of society. That‘s his basic concept. That‘s definitely different than some Republicans. And again in my mind, it reminds me of Ronald Reagan, who always had his doubts about the regime here, and it‘s not exactly right because obviously this is not Cold War, and this is not the Soviet Union. But even during the difficult times of the Cold War, Ronald Reagan spoke to the Soviet leaders about things of mutual interest, and at the same time talked about democracy and human rights. And I see what President Obama is trying to do is to say we can do these things both at the same time. And I would add one more hypothesis, and it‘s an idea so far, it hasn‘t been realized – that if we have a more constructive and substantive relationship with the Russian government and not just a confrontational relationship, an accusatory relationship, that will create permissive conditions for more interaction between our societies. It‘ll create a better atmosphere, and will make it easier for our societies. It‘s just a hypothesis, we don‘t know it it‘ll ever work, but that‘s the idea that we‘re pursuing.Q.:But will the U.S. keep supporting Russian civil society, including financially?A.:Absolutely. The budgets for democracy assistance to Russia between this year and last year remain the same. We have not cut those budgets at all. And moreover, when there are violations of democracy and human rights, we are going to speak openly about that. When Miss Estemirova was murdered, President Obama issued a statement about it, I would encourage you to look at it. When Secretary Clinton is here tomorrow, she will meet with Mr. Lavrov, she will meet with Mr. Medvedev, and she will also meet with leaders of civil society at Spaso House. In that regard I don’t see any change in what we‘re trying to do. And I encourage it on the other side, by the way. The Russian government is also now encouraging development of civil society in the United States. I just met with Mr. Migranyan last week, I think it‘s fantastic that he is there in New York doing what he‘s doing. Maybe I don‘t know he‘s agreed with [everything], I‘ve known Mr. Migranyan for a long time, but that principle that he should be working freely in the United States of America is fantastic.Q.: When will you finalize the work?A.: I think soon. In the next week or so.Q.: And the working group will start working before the end of the year?A.: Yes. Exactly.Q.: Do you share civil society activists‘ concerns about Surkov‘s being a co-chair of the working group?A.: As I said, for the government as a whole, and I believe it with Mr. Surkov personally, this is not the only channel through which we are going to try to support civil society developments in Russia. Later tonight I will meet with civil society activists. Tomorrow I‘ll spend a good chunk of my day personally meeting with opposition figures, civil society leaders, some of whom have been my friends for over 30 years, just so you understand these are not people I‘ve met for the first time because I‘m in government. I met them in 1990, 1998. Mr. Podrabinek I met 25 years ago.Q.: Do share human rights activists‘ concerns about Russian journalist Alexander Podrabinek?A.: Of course. Personally, yes. But I want to make clear – in engaging with Mr. Surkov, I don‘t think – in no way is it antithetical to meeting with other people and doing other things. I think of it [the working group] as one of many channels to try to advance civil society development in Russia. Not the only channel, one of many. And for us to exchange ideas about civil society development in America, civil society development in Russia, including delicate issues like anti-corruption. It‘s an important issue that he as president wants to pursue. We‘ve a long history with corruption in the United States, we‘ve developed new mechanisms for dealing with corruption, and if we can have a useful exchange about that, I think that‘s useful.Q.: Do you know something about consultations about ABM which were going on today? Do they have any results?A.: Well I would just say this, because I haven’t heard the full briefing, these would be good questions for Secretary Clinton tomorrow. But I would say a couple of things I know for sure. One is, President Medvedev and President Obama, in each of their meetings, in April in London, in Moscow in July and again in New York in September, have affirmed that they both want to see cooperative missile defense. And especially in September, when President Medvedev and President Obama met. I was there, of course, as I am for all these meetings. It could not have been clear to me, that President Medvedev sees cooperative missiles defense with the United Stets as something in Russia’s strategic interests. So we had come on this trip with some very concrete ideas for how we can begin that process. Obviously, it’s going to take some time, as people have old ways of thinking about these things. But I think there is just no doubt that Russia has assets that could be useful for our security and the security of our allies and we have assets that could be of use to Russia’s security and Russia‘ allies. So, I hope, this is the beginning of what I hope will be very fruitful negotiationsQ.: And what about Ukraine? Controversial Vershbow’s statement on including Ukraine in cooperation between Russia and the United States on missile defense?A.: I think Assistant Secretary of Defense Vershbow was misquoted. I have been involved in the entire process of the decision-making around missile defense. We see cooperation with all countries in all ways. Never has Ukraine come up yet as a possibility. We are focused right now on building our European missile defense system and are getting our allies in line with that. And second, in terms of this part of the world, we are working with Russia. And that is our highest priority.Q.: Where exactly can it be deployed in Caucasus? The Pentagon mentioned that it can be deployed in the Caucasus. Can you name these countries?A.: We can’t name countries, because there is no decision on that. The definition of the Caucasus in our understanding is much wider than the common definition here in Russia.Q.: Georgia?A.: We have not pursued any of those ideas. I’ll remind you that you have radars in that part of the world, too. So if we want to work on this, we have some assets that we can use together.Q.: Do you agree that the question of Iran if the main issue of “perezagruzka”?A.: I would say yes. We have a very important thing that we tried to do from the very beginning was to say that we have a multi-faceted relationship with Russia and that we don‘t want just to do arms control or just be in confrontation over Georgia. We think, and the president said that in his speeches and in his meetings with President Medvedev, we want to have a multi-faceted relationship because there‘s a lot of underdeveloped pieces of the relationship that we need to cultivate. I could go through the list there are many and we want to do them all together, and I think that‘ll be the thrust of what Secretary Clinton in her conversations with Foreign Minister Lavrov tomorrow. Having said that, right now we are faced with a very concrete situation that is a threat to American national interests and a threat to our allies, and we don‘t see that we have any disagreement with Russia in the assessment of that threat. What we are seeking to do in cooperation with Russia, and I would say that we are very pleased with our cooperation with Russia right now on the issue of Iran, is to find a way through negotiation that we can resolve peacefully the situation, and we have a very concrete idea that you all know of already, Russia‘s instrumental of making that happen, and you let‘s hope that diplomacy works here.Q.: But until recently there was a dominant move in Moscow that the Iranian threat is largely exaggerated by the American side and we should not just fall in line with the Americans putting pressure on Iraq. This was the position until recently. There is a powerful pro-Iranian lobby here. So how are you going to solve this question?A.: That sounds like a question for one of your experts on Russia. You should ask them, that‘s not a question to me. I also know who is the commander-in-chief and the chief foreign policy maker in your country, and I don‘t see any disagreement between what he says and what the prime minister says. I think those that try to overstate those differences – that‘s definitely not our position, we are very pleased with what the president has said publicly and privately on this issue.Q.: But you have a feeling that Russia’s position is changing on Iran?A.: I think so, yes. I think we are in a much more cooperative relationship with Russia today than we were more certainly to go back a year ago and think about where the relationship was in October 2008 in the wake of Georgia, when threats of going back to the Cold War and lots of animosity. I read your press, and I‘m sure you read our press, those were pretty difficult times, I think we are in a much better place in terms of U.S.-Russia relations.Q.: What is the most difficult topic for the moment in negotiations with Russia? Is it Iran or a START follow-on treaty, Russia’s relations with its neighbors?A.: I would say one of the most fundamental disagreement we have with the Russian government today is over the borders of the country of Georgia. We just have a fundamental disagreement there. I don‘t see any time we are going to resolve that anytime soon. The challenge therefore is to not allow that disagreement to escalate into tensions in the Caucasus again, and that I think is a very difficult challenge. It is our view as a government that it would be confidence-building to have more international monitors on the other sides of the border in the region of Abkhazia and in the region of South Ossetia, which I consider an we consider to be part of Georgia. We have not succeeded in that, so I would say that is a central challenge. But I would emphasize it‘s a challenge we are managing, the incident prevention mechanism I think is working rather well. I think the European monitors that are there are also doing a very good job, and I think the communication between the American government and the Russian government is allowing us to diffuse these kinds of things. In a similar way, what happened in Switzerland with the opening of relations between Armenia and Turkey, your foreign minister played a crucial role in making that happen and worked very closely with Secretary Clinton to make that happen. That‘s an instance where a better, you know, the reset where we have substantive conversations about our interests and your interests as Russia and the U.S. We can then work together to solve this third-area problem. So I wouldn‘t define that as difficult, worse than others, and I would also just emphasize that we have long ways to go, we have many big problems ahead of us, this is just the first year of this new relationship.Q.: Will the U.S. continue to raise the issue of presence of international monitors in Abkhazia and South Ossetia?A.: Absolutely. Every time we had a senior level meeting, these issues come up.

Россия и Сирия будут контролировать Средиземное море и газопроводы в Европу»

Портал Культура:  Александр Владимиров: «Россия и Сирия будут контролировать Средиземное море и газопроводы в Европу»

15.10.2015

Николай ПОРОСКОВ

Каковы перспективы развития ситуации на Ближнем Востоке, возможно ли сотрудничество России и США, почему Сирия не станет для нас «вторым Афганистаном» — об этом и многом другом в интервью президента Коллегии военных экспертов России генерал-майора Александра Владимирова.

Kультура: Вопрос, который беспокоит многих: стоило ли России ввязываться в сирийский конфликт?
Владимиров: В Сирии Россия вступила в вооруженную борьбу за собственное выживание — на чужой территории и малой кровью. Наша страна не могла не принять такого решения. Технологически мы вошли очень грамотно. Впервые за многие годы операция началась не как ответ на чужую стратегию, а тогда, когда это было удобно нам.

Был выбран момент, когда все стороны сирийского конфликта поняли: Асада «не свалить», его не смогут убрать ни американцы, ни ИГИЛ. Разброд и шатания в стане противника достигли максимума. Кроме того, стало очевидно, что политика Запада в сирийском конфликте себя дискредитировала на всех уровнях. Коалиция зашла в стратегический и военный тупик. Сегодня там эффективно воюют лишь подразделения нашей коалиции. Только на нашей стороне есть сухопутная компонента: это сирийская армия, часть ополчения, курды, иранские военные. У Запада нет союзника, который боролся бы с ИГИЛ на земле.

Kультура: А «Свободная сирийская армия»? 

Маргарита Симоньян: Общественное мнение важнее, чем ядерное оружие

4 марта 2010, 13:28 0

В программе "Мировая политика" - главный редактор телеканала "Russia Today"Маргарита Симонян

Ведущий Игорь Панарин

Панарин: В эфире очередной выпуск программы «Мировая  политика» и я ее ведущий - Игорь Панарин. И сегодня в преддверии женского праздника, Дня 8 Марта мы впервые в нашей программе послушаем замечательную женщину, очень красивую, обаятельную и, помимо этого, еще главного редактора российского телеканала "Russia Today" Маргариту Симоньян.

Тема нашего эфира «Мировая политика и телевидение». Маргарита возглавляет телеканал с момента создания. Он за этот период времени развился. И вот сразу же,  Маргарита, к вам первый вопрос. Нужно было создавать России этот канал или все-таки это слишком раннее решение? Как вы считаете?

Симоньян: Здравствуйте. Это решение, честно сказать, слишком позднее.

Панарин: Слишком позднее почему?

Симоньян: Надеюсь, еще не слишком, но, конечно, позднее, и мы находимся в ситуации догоняющего.

Панарин: А когда надо было, Маргарита?

Симоньян: С момента появления  телевидения. Вы посмотрите, сколько лет существуют такие каналы, как СNN,  сколько лет существует сначала радиосервис, потом телевизионный сервис BBC.

Панарин: Я напомню радиослушателям, СNN создан в 1980 году, а мы вышли спустя 20 с лишним лет.

Симоньян: 25 лет.

Панарин: Спустя 25 лет. Много.

Симоньян: И вы представляете, каких стоит усилий догонять и пытаться нагонять 25 лет.

Панарин: Они же тоже бегут.

Симоньян: Они тоже бегут, естественно, и у них ресурсы и финансы. Почему это нужно? Уже не осталось, наверно, ни одной сколько-нибудь значимой страны, да и вообще страны, которая  не занималась бы этим и которая не беспокоилась бы о создании собственного Иновещания, и в первую очередь телевидения. Посмотрите, китайцы в прошлом, 2009 - м, кризисном году выделили около  семи миллиардов долларов на создание своих телепроектов Иновещания. Они вышли в сентябре на русском языке, на арабском языке они вещают и на английском.

Панарин: То есть у них четыре языка.

Симоньян: Да.

Панарин: А у нас сколько сейчас?

Симоньян: У нас сейчас три - английский, арабский и испанский.

Панарин: Уже хорошо.

Симоньян: Конечно, уже хорошо.

Панарин: Уже лучше, чем один английский.

Симоньян: Абсолютно. На нескольких языках вещает Туркмения, например.

Панарин: Даже Туркмения?

Симоньян: Конечно. Франция - France-24, Катар со своей всему миру известной «Al Jazeera», в том числе и на английском. BBC вышла на арабском и говорит о том, что собирается выходить на фарси. Не знаю, когда они запустятся, но тем не менее. «Deutsche Welle» на английском, немецком.

Панарин: И даже в Латинской Америке, там Чавес ...

Симоньян: Конечно, конечно. Как грибы после дождя растут и появляются  новые телеканалы. Иран создал  англоязычное телевидение, которое сейчас имеет отклик уже, и цитируемость у него есть, и вес свой есть.

Панарин: А ислам им не мешает?

Симоньян: Видимо, нет. Хорошо они работают. И это совершенно очевидно, потому что невозможно мириться, и все государства уже начали это понимать, понимают и предпринимают действия с доминированием информации. Потому что мы живем в мире информации, когда тот, кто распространяет информацию и владеет информационным вектором, скажем так,  тот миром и владеет. Мировое  общественное мнение, на мой взгляд, уже важнее, чем, может быть, даже ядерное оружие.

Панарин: Я согласен, действительно оно важнее в этот период времени.

Симоньян:  И инструмент управления общественным мнением - это  колоссальная, это первая, наверно, с этим можно поспорить, но мне кажется, что это все-таки первая по значимости история вообще в инструментарии государства.

Панарин: То есть можем ли мы сказать, что сегодня телевидение, по сути, - это главный элемент мировой политики, влияния на мировую политику и формирование мировой политики?

Симоньян: Не только телевидение, я бы вообще сказала масс-медиа.

Панарин: Телевидение занимает в этом, безусловно, главную нишу.

Симоньян: Безусловно. Конечно, большое значение имеет экономика, экономические возможности, огромное значение имеют возможности военные, возможности армии, но поскольку мы все-таки живем в более гуманистический век, когда первым делом бросают на амбразуры ради своих интересов, в том числе экономических, все-таки не бомбы, а информационные бомбы. И мы  все это наблюдаем  ежедневно. Мы можем привести тонны и сотни примеров от газового кризиса с Украиной, как он подавался, преподносился, до истории с Грузией 2008 года.

Панарин: Кстати, вот август 2008 года, ведь популярность "Russia Today" тогда была как раз колоссальная в мировом общественном пространстве.

Симоньян: Конечно, именно потому, что мы были единственным телевизионным англоязычным ресурсом, который давал другую сторону событий. И огромное количество и аудиторий, и самих масс-медиа обращались к нам, чтобы увидеть, что происходит с другой стороны, потому что ведь не бывает же так, чтобы была только одна правда. Так вообще никогда не бывает ни в чем.

Панарин: Да, должны быть разные точки зрения.

Симоньян: Конечно, разные точки зрения. И мы, собственно говоря, уроки из  той войны, информационные уроки извлекли. После этого открыли свое собственное видеоагентство. Когда мы увидели, что большое количество телевидения, телеканалов в мире...

Панарин: То есть это специально видеоструктура, которая распространяет уже отснятые сюжеты, наши материалы бесплатно.

Панарин: Бесплатно?

Симоньян: Бесплатно по телеканалам мира.

Панарин: Кстати, это очень сильный ход.

Симоньян: Отличная вещь.

Панарин: А кто придумал, Маргарита?

Симоньян: Мы придумали сами.

Панарин: Вы - молодцы просто, молодцы.

Симоньян:  Спасибо большое. Смотрите, у нас сейчас на эту штуку подписаны телеканалы из 85 стран. Представляете, 85 стран.

Панарин: Отлично. Я напомню радиослушателям, что в Организацию Объединенных Наций входят почти 200 стран, то есть мы, можно сказать, охватили уже достаточно большое количество.

Симоньян: Мы запустили эту штуку только в сентябре 2009 года.

Панарин: И каков эффект? Можно ли говорить о том, что это действительно удачное начало?

Симоньян: Абсолютно, абсолютно. Еженедельно это тысячи  скачиваний наших материалов. Мы отслеживаем полностью, что берут, какие материалы и  понимаем, в какие страны.

Панарин:  А можно ли выделить какие-то страны, кто в наиболее полном объеме берет этот ресурс из этих 85-и?

Симоньян: Самые разные. Это и США, и, скажем, Сербия, и Китай, Турция.

Панарин: То есть диапазон - от великих держав до, скажем так, средних.

Симоньян: Абсолютно. Откуда возникла эта идея? Потому что во время этой войны мы увидели, что были телеканалы, которые  и хотели бы, и они нам об этом писали, обращались к нам...

Панарин: И хотели бы давать информацию, но у них не было видеоряда.

Симоньян: Совершенно верно.  Тех же беженцев во Владикавказе и так далее. Но мир заточен так, что телеканалы пользуются услугами двух главных агентств, у которых тоже какая-то своя повестка. Они выбирают, что давать, а что не давать, и у них свои редакции есть и так далее.  Мы можем их ругать или хвалить, но это медицинский факт: у них, как и у любого другого масс медиа, свое понимание правды и своя редакционная политика.

Панарин: Своя технология.

Симоньян: И технология своя. И нам говорили наши коллеги - профессионалы из других стран, что мы были бы и рады, но где нам взять эту картинку? Нам было негде взять ни разгромленный Цхинвал, ни беженцев во Владикавказе, и  мы  тогда решили: ну, Боже мой, мы - не коммерческая организация, мы не для денег существуем, мы существуем для того, чтобы нести голос России.

Панарин: Информацию, справедливый голос России за рубеж.

Симоньян: В мир. И мы сказали "о'кей", мы будем выкладывать те видеоматериалы, которые мы считаем правильным и нужным распространить по миру в эфирном качестве. Специально для этого сделали раздел.

Панарин: Я хотел бы обратить внимание наших радиослушателей.  Эти видеокадры сделаны на высшем, скажем так,  уровне мировом, которое соответствует всем стандартам.

Симоньян: Конечно, абсолютно. Ими пользуются каналы с мировыми  именами.

Панарин: Вот в этом смысле это прорыв, скажем так, информационный, вот это новое удачное начало видеоряда, я бы так сказал, с точки зрения продвижения наших информационных национальных интересов?

Симоньян: В каком-то смысле это, конечно, прорыв. Другое дело, что этого мало и  страна, которая хочет, чтобы ее голос действительно звучал равноправно в этом хоре и не ослабевал уж как минимум, то...

Панарин: А как нам усилить? Что нужно помимо денег? Деньги, конечно, нужны, безусловно.

Симоньян: Да по большому счету, помимо денег ничего не нужно.

Панарин: Ничего не нужно. То есть можно прямо сказать, что у нас профессиональные дикторы, профессиональная команда, которая способна выйти на вот этот мировой рынок.

Симоньян: Абсолютно. И дело в том, что и профессионализм, и уровень узнаваемости тоже  зависят от денег. Нанять на работу ведущего почти любого уровня - это тоже вопрос денег. Каналы переманивают друг у друга и перекупают, это во всем мире нормальная практика.

Панарин:  Нормальная практика. Вот если посмотреть, у вас три языка - английский, испанский, арабский сейчас. Почему такая  последовательность?

Симоньян: Я вам не могу ответить. Английский, потом был арабский, потом испанский. У нас целевое финансирование, нам государство определяет, на каких языках мы должны вещать. Это не мы сами выбираем. Но за счет распространения вот этих видеосюжетов, о котором я говорю, кратно увеличивается количество языков, потому что они же их дают на своих языках.

Панарин: То есть они переводят.

Симоньян: Переводят  и озвучивают на свои собственные языки.

Панарин: То есть это фактически новая модель распространения информации о России. А кто-то  из других телеканалов использовал такую технологию или мы действительно новаторы?

Симоньян:  Мне неизвестно ни одного случая.

Панарин: Мы сейчас говорим о том, что Россия должна модернизироваться, должны внедрять инновации. У меня тут недавно был спор тоже в прямом эфире, а что Россия может дать? Да, вот «Russia Today» дает инновацию, пусть все учатся.

Симоньян: Понимаете,  видеоагентства, конечно, существуют, но все эти организации заточены на зарабатывание денег, они не заточены на распространение информации. И конечно, мы выигрываем  благодаря тому, что мы денег-то не просим. Достаточно телекомпании, телестанции или другому агентству зарегистрироваться у нас, чтобы мы имели возможность отслеживать, в какую страну ушел репортаж, на какую станцию, это нам нужно для внутренней статистики, - и все. Ни денег не нужно, ничего, просто, пожалуйста, бери и пользуйся, показывай у себя в эфире.

Панарин: А вот сейчас можем ли мы сказать, на каком уровне мы находимся? Есть CNN, BBC, та же «Al Jazeera». То есть, где ниша "Russia Today", на каком она порядковом месте, если так можно выразиться?

Симоньян: Это зависит от региона, даже от городов. Какие-то станции сильнее в одном регионе, какие-то - в другом. Но вот, скажем, по исследованиям Нильсена 2009 года, а это главная организация, которая проводит в США измерения аудитории, исследование в 2009 году было, у нас в Вашингтоне аудитория наша в  6 с половиной раз больше, чем у английской «Al Jazeera». Это колоссально для нас.

Панарин: Так даже, в столице Соединенных Штатов. Это очень много, конечно.

Симоньян: Это очень много для нас.

Панарин: Тем более что, я напомню, «Al Jazeera» создана на  10 лет примерно раньше.

Симоньян: Конечно. И «Al Jazeera» - это мировой бренд, «Al Jazeera» - это как «Пепси-кола», весь мир знает.

Панарин: Ее создавали, в общем-то, лучшие специалисты BBC.

Симоньян: Английскую «Al Jazeera», создавали не только BBC, но вообще британцев много было и до сих пор есть, но брендом стала арабская «Al Jazeera», которая потом передала свое имя английской версии. Она поднялась за счет того, что у них был и продолжает быть эксклюзивный доступ к информации, которая тогда интересовала и продолжает интересовать весь мир, и в первую очередь США, о террористическом подполье или то, что в США называют...

Панарин: Фактически это говорит о том, что они смогли прорваться на рынок интересов, где американцев по большому счету интересовали бы арабские проблемы в силу определенного  имиджа созданного Соединенных Штатов Америки после 11 сентября. Даже несмотря на эту среду, нам удалось, скажем так, завоевать свою аудиторию?

Симоньян: Удалось, да.

Панарин: А где еще, Маргарита, помимо Вашингтона, где опорные наши точки влияния ?

Симоньян: Для нас проводилось исследование, в Восточной Европе среди топового сегмента аудитории, то есть это образованные люди, зарабатывающие определенные деньги и так далее. И мы там, по этому исследованию, обошли, например, «Bloomberg», что тоже для нас немаловажно.

Панарин: Это очень, скажем так, мощно.

Симоньян: Конечно, есть впереди огромные цели и задачи, мы будем их решать.

Панарин: По Европе можем ли мы выделить страны, где мы наиболее, скажем так, воспринимаемы местными телезрителями, элитами, или это только Восточная Европа? Это Центральная Европа или Сербия?

Симоньян: Сербия, да. Исторически понятно, почему так сложилось. Но когда мы только запустились, это не мы работали над тем, чтобы улучшать наше распространение в Сербии, а сербы, опережая нас, к нам обращались и говорили: дайте нам письменное разрешение, чтобы мы могли завести вас в свой "кабель", в спутниковый пакет, ретранслировать.

Панарин: То есть, оказывали содействие?

Симоньян: Абсолютно, потому что они считали и считают, что их аудитории это будет интересно, им будет правильно и полезно показывать наш эфир. Это для нас было неожиданным, мы не думали, что так быстро и оперативно они сработают.

Панарин: А немцы, французы, как они реагируют?

Симоньян: Конечно, назвать ажиотажным спрос среди немцев и французов - было бы преувеличением с нашей стороны, поскольку это не англоязычные страны, мы все-таки вещаем на английском, русском, испанском языках. Но там есть значительная аудитория, которая абсолютно сопоставима и даже опережает некоторые бренды с мировыми именами, другие международные каналы.

Панарин: Можно ли сказать, что мы прорвались на рынок Латинской Америки с выходом испанской редакции?

Симоньян:  В Латинской Америке мы еще не заказывали исследование, мы вышли в эфир только в конце декабря, исследование мы будем проводить в этом году.

Панарин: Я напомню радиослушателям, что практически это новоиспеченное дитя, наш испанский прорыв по сути, испаноязычный прорыв. То есть ему несколько месяцев, проекту?

Симоньян: Да, в конце декабря запустился, два месяца ему. Но по тому отклику, который есть уже сейчас, а там один телеканал в Колумбии вообще одной из наших ведущих просто войну объявил.

Панарин: Войну? В информационном плане?

Симоньян: Из выпуска в выпуск они терзают эту бедную ведущую, конечно, тем самым делая нам рекламу, но терзают, что повышает нашу заметность. Мы, скажем, еще вообще никаких совершенно не предпринимали усилий для продвижения нашего испаноязычного сайта, ни рекламы еще не было, ничего.Но аудитория у нас растет каждый день. Я смотрю статистику нашего сайта, каждый день...

Панарин: Сколько примерно на сайте в день по всем трем редакциям?

Симоньян: По статистике, которая мне пришла с испанского сайта вчера, было 19 тысяч у них за вчера. Но конечно, когда мы проведем рекламу...

Панарин: То есть это практически первоначальные шаги только...

Симоньян: Абсолютно. На YouTube они тоже хорошо идут. На нашем канале на  YouTube бывает в среднем 200 тысяч просмотров в день. Меньше мы не падаем.  Последнее, что я видела, было 74 миллиона просмотров наших роликов на YouTube. Это хорошая цифра.

Панарин: Это огромная, хорошая цифра, то есть продвижение вашей информации...

Симоньян: Серьезная вещь, конечно, это не шутки.

Панарин: Вот почти пять лет, Маргарита, вы руководите нашим внешнеполитическим телевещанием. Какой год был наиболее тяжелым?

Симоньян: Первый.

Панарин: Первый?

Симоньян: Однозначно, просто даже несравнимо.

Панарин: Становление?

Симоньян: Конечно, с нуля.

Панарин: Что было самым сложным?

Симоньян: Не имея никаких точек опоры... Понимаете, самым сложным был сам факт, что у нас на тот момент вообще новостного круглосуточного информационного канала, вещавшего бы в прямом эфире, не было.

Панарин: Даже, по-моему, «Вестей- 24» еще не было?

Симоньян: «Вести-24» еще не были, они запустились позже.

Панарин: То есть, вы были первопроходцами?

Симоньян: Конечно. А уж тем более не было канала, вещающего на другом языке. Вы представляете, это же нужно набрать профессиональных людей.  Нужно им объяснить, чего мы хотим. Они приезжают из разных стран, у каждого своя повестка, у каждого свое представление о прекрасном...

Панарин: И о подаче информации, в том числе.

Симоньян: Конечно, как о технологических, профессиональных вещах, так и о политических. На самом деле, кто в лес, кто по дрова, понимаете?

Панарин: Есть предпочтения.

Симоньян: И вот все это смобилизовать, сконсолидировать. И добиться того, чтобы люди в одном направлении двигались, чтобы это было не броуновское движение набранных без какой-то логической системы людей. А чтобы это была команда, которая идет в одном направлении. Конечно, она будет по дороге спотыкаться, кто-то будет чуть вбок, но так или иначе, должен быть вектор. И чтобы этот вектор появился...

Панарин: А что позволило эту команду создать?

Симоньян:  Время.

Панарин: Время?

Симоньян: Конечно, время.

Панарин: Ну и желание, наверное?

Симоньян: Ну, желание - само собой. Без желания вообще ничего бы не было. Но должно было пройти время, все должны были набраться опыта, команда должна была притереться друг к другу, цели должны были быть сформулированы и детализированы, задачи и концепции вещания, и все это...Ну, начали просто с нуля.

Панарин: А вообще, чья идея, Маргарита? Кто ее поддерживал на политическом уровне?

Симоньян: Я не знаю, какая эта часть этой информации - открытая, какая - закрытая.

Панарин: Что можно, конечно.

Симоньян: Я так скажу, что идея, насколько мне известно, я тогда еще совсем юной, мягко говоря, была, но читала об этом, -  витала в воздухе где-то со второй половины 90-х.

Панарин: То есть еще в 90-х годах?

Симоньян: Да. Но то не было денег, то не было политической воли, то еще чего-то. Вот так в 2005-м, как говорится, склалось, сложилось, что совпали и политическая воля и деньги.

Панарин: И люди нашлись, которые могли эту идею материализовать?

Симоньян: Ну, людей-то найти...Понимаете, если есть воля и есть деньги, найти людей не проблема.

Панарин: Можем ли мы надеяться на то, что с помощью этого соединения воли, людей, интеллекта и выхода на новаторские рубежи, с точки зрения уже появления видеоряда, распространения этой информации, - в ближайшие два-три года вообще канал может стать одним из ключевых уже в глобальном мировом информационном  пространстве? Есть надежды на это?

Симоньян: Вы знаете, многие считают, что он уже стал...

Панарин: Уже стал?

Симоньян: Конечно. Был для Еврокомиссии подготовлен доклад  о развитии телевидения в Европе, и мы были названы одним из нескольких ключевых игроков среди международных телеканалов, наряду  с CNN, и BBC. Это не мы же придумали? Не мы готовили этот доклад.

Панарин: То есть это уже официальная позиция?

Симоньян: Конечно, это опубликованные вещи.

Панарин: Август 2008-го стал тестом в каком-то смысле?

Симоньян: Да, это был очень серьезный тест для нас, и я считаю, что все ребята , коллектив наш выдержал его с блеском. Но это была очень показательная история. Я со многими людьми на эту тему общалась, и скептиков, которые не понимали, зачем вообще оно надо, зачем тратить бюджетные деньги на международное ТВ - эта ситуация очень отрезвила. Когда люди увидели, как стопроцентное, извините, вранье...

Панарин: Вранье, да.

Симоньян: Вранье натуральное, по-другому не назовешь... Можно иметь разные оценки и так далее. Но в конце концов, есть правда, есть неправда. Когда просто неправда доминирует в масс-медиа, имеющих имена, имеющих уважение, имеющих репутацию, люди, даже скептически настроенные, разводили руками и говорили: нет, надо с этим что-то делать.

Панарин: Я лично видел... Потому что, действительно, по каналу «Еuronews», показывали горящий Цхинвал, а надпись идет, что это город Гори после бомбардировок российской авиации...Ну, то есть наглая ложь. А видеоголос "Russia Today" показывал реальные картинки...

Симоньян: У нас такая история была с CNN, когда они взяли наше видео, которое наш оператор снимал. Парень в недоумении был от этой истории. Это было видео из Цхинвала, а в эфир оно пошло с надписью «Гори».

Панарин: То есть, это фактически целенаправленное искажение информации шло со стороны ведущих телеканалов?

Симоньян:  Ну, знаете, "не пойман - не вор", я побоюсь ответственности называть это целенаправленным, но то, что это было искажение... Это точно, конечно. Все это видели.

Панарин: И мы можем констатировать, что у нас есть канал, который может доводить правдивую точку зрения, доводить ее профессионально,и  он начинает пользоваться популярностью в мире. Но хотел также обратить внимание наших уважаемых радиослушателей, что впереди все-таки Международный женский праздник, 8 марта.

Маргарита, позвольте мне, во-первых, искренне поздравить, все-таки я постоянно на вашем канале выступал.

Симоньян: Да, и выступаете.

Панарин: Я могу, во-первых, сказать, что я сталкивался со многими журналистами и российскими, и арабскими, с англичанами  и из других государств, - и это, действительно, команда. Команда, которая слаженно работает, несмотря на какие-то свои личные предпочтения, может быть даже и политические, но они делает дело, делает качественно.

Это действительно, с моей точки зрения, один из удачных не только медиа-проектов и политических проектов, но и вообще бизнес-проектов, потому что проект удался. Мне искренне хочется поздравить канал с продвижением, чтобы он действительно и дальше занимал глобальные позиции. А в вашем лице поздравить все-таки всех обаятельных женщин и России, и стран СНГ, и всего мира с будущим праздником. Пожелать вам всего самого наилучшего, здоровья, счастья. В Москве солнечная погода. Пусть вот это солнце входит в душу каждой женщины, ее согревает.

Симоньян: Спасибо. И ваших радиослушательниц тоже с праздником.

Панарин: Я еще раз хотел бы завершить нашу программу, сделав общий вывод о том, что телевидение, информация - это сегодня важнейший компонент мировой политики. Они на нее влияют. Россия научилась спустя годы, десятилетия, доводить свою точку зрения. Это очень хорошо. И мы будем надеяться, что и национальные интересы России в информационной сфере также будут защищаться, как и в других сферах - экономической, военной и так далее. И "Russia Today" - это тот орган, тот телеканал, который достойно действует на внешнеполитическом направлении, впрочем как и наша радиостанция «Голос России». До свидания, уважаемые радиослушатели.

Симоньян: Спасибо вам большое. До свидания.

Игорь Панарин, Россия, США, Китай, СМИ, ООН, Турция, Сербия, Еврокомиссия, Вашингтон, YouTube, Колумбия, Bloomberg, Russia Today, Вести, Маргарита Симоньян, BBC, CNN, Al Jazeera, Deutsche Welle, «Мировая политика», Туркмения

Голос России

© 2005—2014 РГРК «Голос России»

A Chechnya in the making

China’s far west

An iron fist in Xinjiang is fuelling an insurrection. China’s leadership must switch tactics | Aug 9th 2014 | From the print edition

• 
  

The Uighurs have never been particularly comfortable in China. Xinjiang, the region where these Turkic Muslims once formed the vast majority, came unwillingly into the Chinese empire. Rebels in parts of it even set up independent republics; a short-lived one was snuffed out by the Communist Party in 1949. Since then the regime in Beijing, 1,000 miles (1,600km) to the east, has sought to keep Xinjiang quiet. The policy is not working. The presidency of Xi Jinping risks sinking into a quagmire of ethnic strife. This could be China’s Chechnya.

China’s Response to the MH17 Tragedy? Condemn the West

July 21, 2014

Search and rescue specialists inspect the crash area of Malaysia Airlines flight 17, carrying nearly 300 people from Amsterdam to Kuala Lumpur when it was downed close to Russia's border with Ukraine on July 17, near Grabovo. Anadolu Agency—Getty Images

Despite memories of decades of Cold War frostiness, Beijing is now quite chummy with Moscow

On July 18, shortly after Malaysia Airlines Flight 17 crashed over eastern Ukraine, extinguishing 298 lives, China’s Xinhua state news agency cautioned against making snap judgments. The U.S. and other Western nations had begun to finger pro-Russian rebels in Ukraine for shooting down the Boeing 777 passenger plane, but Xinhua dismissed such accusations as “rash” and took the opportunity to swipe at Western democracies for their condemnation of Russia’s earlier military intervention in Ukraine:

The one-sided accusation is not surprising in light of their long-time stance on the crisis in eastern Ukraine, and their attitude towards Russia’s absorption of Crimea in March. But without convincing evidence, jumping to a conclusion will only heighten regional tension and is not conducive to finding out the truth.
Russian President Vladimir Putin late Thursday said it is Ukraine that bears the responsibility as the tragedy occurred over its territory. The tragedy, Putin said, could have been avoided should Ukraine’s eastern regions be in peace.

On July 21, the People’s Daily, the Chinese Communist Party’s mouthpiece, ran a piece still cautioning that “no proof has been found so far to clarify the cause or identify the perpetrator.” Nowhere did the story mention the likelihood that pro-Russian rebels had trained a missile on MH17 as it flew from Amsterdam to Kuala Lumpur.
The same day, the Global Times, a Chinese Communist Party-linked daily that can be counted on for nationalist commentary, did at least mention such a possibility — if only to decry Western governments’ speculation that Russia may have aided and abetted the rebels’ cause:

The Western rush to judge Russia is not based on evidence or logic. Russia had no motive to bring down MH17; doing so would only narrow its political and moral space to operate in the Ukrainian crisis. The tragedy has no political benefit for Ukrainian rebel forces, either. Russia has been back-footed, forced into a passive stance by Western reaction. It is yet another example of the power of Western opinion as a political tool.

The crisis in Ukraine had already put China in a difficult position. Despite memories of decades of Cold War frostiness, Beijing has boosted its ties with Moscow. The two neighbors share an antipathy toward Western democratic values and a mutual interest in natural resources. The first foreign trip Xi Jinping made as President was to Russia in March 2013.
Yet China also proclaims that one of its foreign-policy bedrocks is staying out of other nations’ internal affairs. Russia’s invasion of Crimea — which Xinhua delicately termed an “absorption” — cannot be considered as anything but a gross interference in Ukraine’s internal affairs. Beijing is struggling with separatist sentiment at home, most notably among Tibetan and Uighur populations in China’s far west. How can Chinese foreign-policy makers support an ethnic rebel movement over a national government, even if those separatists do have Russia’s tacit blessing?
China may soon have to reconcile this foreign-policy quandary. “It will bring about a severe challenge to China’s general strategy and diplomacy if America and Europe propose sanctions against Russia and demand China should join with them,” wrote Chinese security analyst Gao Feng in a widely disseminated blog post. “For China, the issue is which side it should choose. Without doubt, an ambiguous stance [by Beijing] will face criticism and moral pressure.”
There were no mainland Chinese nationals on MH17. By contrast, Malaysia Airlines Flight 370, which vanished in March en route from Kuala Lumpur to Beijing, was filled with Chinese passengers. As the Malaysian investigation into that plane’s disappearance foundered, Chinese authorities allowed MH370 families to stage protests in Beijing — a rarity in a nation allergic to public displays of dissent.
This time around, official Chinese sentiment has steered clear of blaming Malaysia for the Ukraine disaster. Instead, West-bashing has predominated. “The West has successfully put itself in a position to dictate ‘political correctness’ in international discourse,” said the Global Times editorial on MH17 on Monday. “Those unwilling to work with Western interests will often find themselves in a tough position.” Criticism of the West even extended beyond the tragedy of MH17. On July 21, Xinhua publicized a new campaign of “intense ideological education for officials to strengthen their faith in communism and curb corruption.” First on cadres’ to-do lists? Keeping a “firm belief in Marxism to avoid being lost in the clamor for western democracy.”
— With reporting by Gu Yongqiang / Beijing

Putin: lonely, scared and confused

Talk to real master of situation, not his shadow

Before the G-20 Summit Putin assured the world in the official interview  that he has not ruled out backing a U.S.-led military operation in Syria if the Kremlin gets concrete proof than an alleged chemical attack on civilians was committed by Bashar Assad’s regime. The sincerity of Putin’s intention was obvious – he bases all his prestige on the Soviet Victory in the WWII over atrocious regime of Hitler, but now he finds himself and Russia on the side of the “Syrian Hitler”, using gas against his own people.  Putin understands that despite his huge propaganda efforts, he will not be able to manipulate the public opinion for long. It seems suddenly he started to realize that this time he risks remaining on the wrong side of history.

For the West the Kremlins condition is quite easy to satisfy, as there are enough proofs that only the Assad forces could conduct the chemical attack.  Next day – one day before the Summit - Putin unexpectedly produced a U-turn, publicly called John Kerry a “liar” using an obvious manipulation.  Putin’s sudden change of heart is the main intrigue of the G-20 Summit and deserves some attention.

Failed Mega Deal

What happened in between? Day before the Summit Putin had a pompous meeting with the Chinese leader where Russia expected to sign a mega-deal for gas supply to China.  Then top Chinese official stated that any military actions in Middle East would lead to the oil prices growth and because of this the China opposes to the strike.  However, much advertised  “mega-deal”, expected by Russia, has failed as Chinese continue to insist on a half-price of the usual price Russia gets in Europe.

Moreover, a couple days earlier China signed a mega-deal with gas rich Turkmenistan, more than doubling the gas exports to China. Day after the Summit China struck a $30 billion deal with Kazakhstan including purchase of the $5 billion stake in the giant Kashagan oilfield.  

Therefore, China is not in hurry and can quietly wait, when Russia get totally isolated by the West and be ready for a slow and quiet technical takeover by China. China doesn’t want to invest in Russia, but agrees to finance some big industrial project as the Far East with a precondition that this enterprises will be in its ownership and workers will be only from China. As Russian economy is sinking despite the high oil and gas prices Putin a bit earlier or later will have to accept the Chinese proposition. This would mean a “forever concession” by China of the Russia’s Far East.

Russia’s Political Bluffing

This makes Russia extremely nervous and dependent on China. It gradually increases its influence in the region, which Russia considers its “legitimate sphere of interests” and leaves Russia out in the cold.  However, Russia does not dare to complain.  Instead, it pretends having a very special relation and a strong alliance with China as opposing to the failing relation with the West. 

China calls Russia a “major country” and lets it fight its revisionist fights with the West, but does not view Russia as an equal partner.  On the Chinese President visit’s  web page  there are mostly  pictures of  Chinese President with American President Obama, but there is no any picture with Russian President Putin.  This shows where the real China’s priorities are.  

Putin’s dependence on China explains Putin’s U-turn.  Trying hard to please Chinese President, he found not exactly elegant way to reverse his recent declaration on possible joining the international effort against Bashar Assad by calling John Kerry a “liar” and returned to his usual slogans about Syria.

Upgrading Role for China

Putin’s miserable position, which he masks with the massive PR efforts, promoting his image and ideas at the West, makes him useless as a negotiator on Syria.  The real master of the situation is China. If the leader of this country really thinks that the oil price growth is the only objection to the common action in Syria the negotiations should be conducted with him, not with the politically impotent Putin.  In this case, Chinese and the Western position on Syria coincide. Russia on the contrary is objectively interested in maintaining the civil war in Syria as a precondition for a high oil price, on which Russian economy depends.

The U.S. should convince China that the sooner the situation in Syria is resolved the sooner the oil prices would go down.  This could become a first international action, where China can show its political maturity and responsibility for the World. China could like this  as it is follows already the U.S. example offering assistance to the different countries. Cash rich China can show a real leadership helping freed from the Assad’s regime Syria after the conflict is over.

U.K. Finds Its Beppe Grillo - Bloomberg

U.K. Finds Its Beppe Grillo - Bloomberg

By Marc Champion Mar 1, 2013 2:19 PM GMT+0200

U.K. Prime Minister David Cameron's tactic of pledging to claw back powers from the European Union and then hold a referendum on whether to leave or stay in the bloc has failed its first election test.

That was the general consensus in the U.K. news media this morning, after Cameron's Conservative Party was reduced to a humiliating third place in a by-election in the southern constituency of Eastleigh. The Tories were beaten not only by their coalition partners, the Liberal Democrats (who held on to the seat), but also by the UK Independence Party.

The EU referendum pledge that Cameron made in January was designed precisely to stanch the flow of right-wing Conservatives to the UKIP. This week, it failed. Already this morning, conservative commentators in newspapers such as the Daily Telegraph were saying the result proved that Cameron should hold a referendum on whether to stay in the EU immediately, rather than by 2017; crack down harder on immigration; and abandon recent policies such as legalizing gay marriage.

The G8 should push for a ceasefire in Syria, Pope tells David Cameron | CatholicHerald.co.uk

The G8 should push for a ceasefire in Syria, Pope tells David Cameron | CatholicHerald.co.uk

David Cameron arrives in Belfast ahead of the G8 summit (PA)